Российский империализм, который сегодня напрямую связывают с имперскими амбициями Путина, угрожает всему человечеству. Таков западный нарратив. При этом не уточняется, о каком империализме идет речь. После окончания Холодной войны только одна держава претендует на статус глобальной империи — США. Все остальные страны, включая Россию, претендуют в лучшем случае на статус региональных держав.
Региональная держава или глобальная империя — это все-таки разные понятия. Теперь и немецкий канцлер Олаф Шольц путается в этих понятиях, резко нападая на президента России в своем выступлении на Генеральной Ассамблее ООН 21 сентября 2022 года. Он обвиняет Россию в «чистейшем империализме» и заверяет в том, что и дальше будет поддерживать Украину, в том числе поставками оружия. «Путин откажется от войны и своих имперских амбиций только тогда, когда поймет: он не может выиграть эту войну», — сказал Шольц на Генеральной Ассамблее ООН. (1)
Как и другие западные коллеги, канцлер вновь забыл уточнить, о какой империи собственно идет речь: о региональной державе, на которую только и может претендовать Россия на основе статуса большого культурного пространства (kultureller Großraum), или все же о планетарной империи? Разница не только в названиях, но и в масштабах угрозы.
Темы статьи: Стабилизирующий и созидательный дух империализма / Британская империя как первая планетарная империя / От Британской к Американской империи / Формула распада империи / «Безальтернативность» господства Америки / Война или мир? Дилемма планетарной империи / Россия в роли Катехона
Стабилизирующий и созидательный дух империализма
В свое время в мире существовала образцовая Римская империя, а также другие великие империи, например, китайская. В своей работе «Номос Земли» (1950) Карл Шмитт описывает их как многообразные формы власти, включая египетскую, азиатскую и эллинистическую империи, в дальнейшем Римскую империю, а также, возможно, империи негров в Африке и инков в Америке, которые ни в коем случае не были полностью изолированы друг от друга, но не несли в себе глобальный характер. «Каждая из этих империй считала себя центром мира, космосом, домом и рассматривала часть земли, существовавшей вне империи и напрямую ей не угрожавшей, как нечто неинтересное или как странную диковинку, а если угрожала, то как злобный хаос. Но в любом случае это было пространство, открытое для них, «свободное» и бесхозное для завоевания, приобретения территории и колонизации». (2)
Бывшие империи сыграли большую роль в формировании своих наследников, то есть крупных культурных пространств(kultureller Großraum) или цивилизаций, как их сегодня принято называть. Положительным в этих империях было то, что они стремились к уменьшению этнических конфликтов в своих границах, к развитию культуры, религиозной терпимости, стабильности, экономическому процветанию и многому другому в соответствии с логикой развития любой империи. Имперский дух и сегодня играют очень важную роль. ЕС, Евразийский экономический союз и Запад как носитель европейской цивилизации пользуются этим духом империи.
В своей книге «Россия в клещах. Империя Путина между НАТО, Китаем и исламом» (2007) Петер Шолль-Латур приводит пример процветающей, мирной империи, стремящейся к стабильности. Изучая историю Китая, он отмечает: «При императоре Цянь Лонге, правившем с 1736 по 1896 год, Поднебесная, высокомерно и самодержавно отгородившаяся от всех иностранных влияний, вновь получила длительный период географического расширения и внутреннего расцвета. Цянь Лонг обладал всемогуществом, подобным теократическому. Он сохранил за своей империей внешние провинции Тибета, Туркестана и Монголии. Он распространил сферу своего влияния на территорию современного Казахстана до озера Балхаш, а через устье Амура добрался далеко на север Дальневосточного края России. … Когда Цянь Лонг сложил с себя «Небесное достоинство» после шестидесяти лет правления, ему удалось избавить своих подданных от тех разрушительных гражданских войн и крестьянских восстаний, которые постоянно бушевали в Китае на протяжении четырех тысячелетий. Благодаря мирной и мудрой сельскохозяйственной политике, население Срединного царства под управлением этой маньчжурской династии удвоилось со 150 миллионов человек до 300 миллионов.» (3)
В этом смысле, конечно же, Российская, а затем Советская империя как большое культурное и экономическое пространство сделали для своего населения много полезного. Теперь путинскую Россию обвиняют в агрессивном расширении зоны своего влияния. В своей книге «Ледниковый период. Как демонизируют Россию и почему это так опасно» (2017) Габриэле Кроне-Шмальц рассматривает западный нарратив об угрозе российской империи и пишет: «Западная интерпретация сегодняшних конфликтов заключается в том, что Россия не смирилась с потерей своего влияния и теперь пытается восстановить свою прежнюю гегемонию над регионом. Для этого она использует российские меньшинства, оказывает экономическое давление и стремится дестабилизировать режимы, не подчиняющиеся Кремлю. В марте 2014 года, например, в статье в «New York Review of Books» политика Обамы в отношении Путина была раскритикована как слишком мягкая: «Пока США отвлечены войнами в Ираке и Афганистане, Москва активизировала свои агрессивные усилия по созданию «Евразийского союза» с участием постсоветских государств, таких как Белоруссия, Казахстан, Молдавия и, в последнее время, Украина, с целью создания ряда прокремлевских правительств и восстановления своей гегемонии в регионе. Вторжение в Грузию явно было частью этой долгосрочной стратегии, так же как и действия России по отношению к Украине являются следствием давних усилий по предотвращению дальнейшего движения этой страны на Запад». (4)
Но такая интерпретация, продолжает Кроне-Шмальц, упускает из виду всю сложность проблемы. Структуры империи не исчезают одним росчерком пера после ее распада: экономические взаимозависимости, трудовые отношения, маятниковая миграция, семейные связи и т.д. остаются «имперскими». Это видно на примере усилий Москвы по созданию «Евразийского союза», единого экономического пространства со своими соседями, которое на Западе воспринимается исключительно как гегемонистский проект. Но что такого незаконного есть в создании регионального экономического пространства, особенно когда тесное сотрудничество кажется очевидным, учитывая разделение труда между отраслями промышленности бывших советских республик? И почему на Западе российские предложения о создании Единого экономического пространства должны встречаться без одобрения? В конце концов, разве не все государства стремятся расширить свое экономическое пространство, открывая дорогу своим товарам, с помощью договоров о свободной торговле, таможенных соглашений и тому подобного? (5)
Расширение ЕС, трансатлантизм и, наконец, вся история глобализации — это признаки того же самого неизбежного процесса. Почему Россию необходимо исключить из этого процесса — это, конечно, вопрос не логики, а политики.
Британская империя как первая планетарная империя
Ни одна из великих империй прошлого не претендовала на роль мировой державы. Только после открытия Америки возникла первая планетарная империя: Британская.
Британская империя с самого начала была колониальной империей. Возвышение Англии до империи описано Карлом Шмиттом в его книге «Земля и море» (1942). Открытие Америки, по мнению Шмитта, стало планетарной космической революцией, которая сделала европейский континент центром мира. Началась эпоха колониализма, открывшая великий захват земель Нового Света. Португальцы, испанцы, французы, голландцы и англичане боролись между собой за раздел континентов. Борьба велась не только с помощью военного оружия. Это был также дипломатический и юридический спор о том, как узаконить колонизацию. Например, достаточно было высадиться на землю, нарисовать крест на дереве, установить геральдический камень или заложить документ в дупло дерева. Таких символических знаков было достаточно, чтобы по праву приобрести большие острова и целые континенты. Ни одно правительство, будь то португальское, испанское, французское, голландское или английское, не признавало права туземцев и коренных жителей на свою собственную землю. (6)
Поворотный момент в истории на рубеже 16-го и 17-го веков, который привел к открытию Америки и первому кругосветному путешествию, не был случайностью: за всем этим стоит технический прогресс. Особым достижением в морском деле, по мнению Шмитта, стало совершенствование компаса, каким мы его знаем и сегодня. Только теперь самые отдаленные уголки мировых океанов сомкнулись друг с другом, превратив землю в шар. Но решающую роль сыграли новые морские технологии и новые типы парусных судов, которые изменили предназначение паруса и сделали возможным плавание на просторах вновь открытых мировых океанов. Новый тип корабля появился в Северной Голландии около 1595 года. Это было судно с прямыми парусами, которые позволяли плыть не только по ветру, как это было раньше, но и против ветра, совершенно иначе используя его силу. Благодаря такому техническому достижению голландцы стали морскими «извозчиками» для всех европейских стран. Даже Испания, будучи мировой морской державой, была вынуждена нанимать голландские корабли для поддержания своих заморских перевозок. (7)
Вопрос состоит в том, почему именно англичане, несмотря на то что они относительно поздно и с опозданием включились в завоевание Нового Света, в итоге стали хозяевами моря? Они не были пионерами в технических открытиях, которые привели к господству Европы над всем миром. Англия также не была первооткрывателем Новых земель: в этом участвовали все западные и центральные европейские народы. Но, по мнению Шмитта, именно английские корсары, эти пираты на службе у английского правительства, сделали Англию морской державой. Как отмечает Шмитт, героическое время английских морских разбойников длилось около 150 лет, примерно с 1550 по 1713 год, то есть с начала борьбы протестантских держав против католической мировой державы Испании до Утрехтского мира 1714 года, когда Англия окончательно утвердила свое мировое господство и больше не нуждалась в корсарах. Именно в этой борьбе, по мнению Шмитта, целая армия отважных морских разбойников достигли своей настоящей славы, нанеся непоправимый урон испанской мировой державе и испанской торговой монополии. (8)
Итак, именно Англия на пути к протестантизму и грабительскому капитализму «в конце концов обогнала всех, победила всех соперников и добилась мирового господства, основанного на господстве над океанами». Сначала это была католическая Испания, которую удалось победить в значительной степени с помощью корсаров. Потом была Франция, следующий серьезный противник, у которой была большая возможность самой стать хозяйкой морей. Решающей была битва под Ватерлоо в 1815 году, после которой, по мнению Шмитта, начался период полного и неоспоримого военно-морского господства Англии. (9)
«Морская держава представляет себя только как мировая держава». Такое утверждение сделал один из первых великих мореплавателей Англии, сэр Уолтер Рэли (1552-1618), в своем знаменитом высказывании: «Тот, кто владеет морем, владеет торговлей всего мира, а тот, кто контролирует торговлю всего мира, владеет всеми сокровищами мира, да и самим миром». Шмитт цитирует еще несколько известных высказываний, таких как: «Вся торговля — это мировая торговля; вся мировая торговля — это морская торговля», а также: «Вся мировая торговля — это свободная торговля». Теперь, с середины XVI века, любой англичанин, получив каперское свидетельство, мог плавать по всем океанам и на деле реализовывать новую свободу моря, делая Англию единственным большим «захватчиком моря» (Более подробно о «захвате моря» в «Злоупотребление свободой именем самой свободы»). Фраза о свободе моря означало для них ничто другое, как то, что море — это свободное поле для их свободной добычи. Так британский «захват моря» стал концепцией мировой власти. (10)
По мнению Шмитта, период бесспорного военно-морского господства Англии начался после победы над Наполеоном и продолжался на протяжении всего 19-го века. Своего пика это господство достигло в середине 19-го века, точкой отсчета которого можно считать Парижскую конференцию 1856 года, завершившую Крымскую войну. Процветавшая тогда свободная торговля была символом промышленного и экономического превосходства Англии. Свободное море и свободный мировой рынок объединились в концепции свободы, носителем и хранителем которой могла быть в то время только Англия. Примерно в это же время восхищение английской моделью, вплоть до подражания, достигло своего пика и захватило весь мир. (11)
От Британской к Американской империи
В конце 19 века начался процесс воссоединения Англии с Соединенными Штатами Америки. Интеллектуальный толчок к сближению дал американский адмирал Мэхэн. Шмитт пишет об этой заслуживающей внимания попытке: «Решающим для него являлось то, что англосаксонское господство на мировыми океанами необходимо было сохранить, а это можно было сделать только на основе союза двух англо-американских держав, используя их «островное» положение. Сама Англия в результате современного развития стала слишком маленькой, чтобы оставаться островом в его прежнем смысле. Современный настоящий остров — это Соединенные Штаты Америки. … Островной характер Соединенных Штатов призван сохранить и продолжить морского господства на более широкой основе. Америка — это больший остров, с которого британский «захват моря» должен быть увековечен и продолжен в большем масштабе как англо-американское военно-морское господство в мире.» (12)
Идею увековечивания англо-американского мирового господства подхватил известный политолог Збигнев Бжезинский. В своей книге «Единственная мировая держава. Стратегия господства Америки» (впервые издана на английском языке в 1997 году, на немецком — в 2015 году) он представил нынешнюю мировую державу Америку как уникальную — в отличие от всех предыдущих империй. Его тезис состоит в том, что Соединенные Штаты Америки, после распада Советского Союза, стали первой и единственной реальной мировой державой, «гегемоном нового типа». Динамизм американской экономики создает необходимые условия для осуществления глобального превосходства. Экономическое, военное и технологическое превосходство Америки, а также американская культура делают ее единственной глобальной сверхдержавой во всеобъемлющем смысле. (13)
Для автора концепции единственной сверхдержавы Америки даже Британия не была настоящей мировой державой. В своем геополитическом завещании он пишет о Британской империи: «Она не доминировала над Европой, а лишь поддерживала в ней равновесие. Стабильная Европа занимала центральное место в международном лидерстве Британии, и самоуничтожение Старого Света неизбежно означало конец британского превосходства.» (14)
После распада Советского Союза только одна страна, благодаря своему новому статусу победителя в Холодной войне, сохранила амбиции стать планетарной империей — это Соединенные Штаты Америки. Но при этом Америка неизбежно сталкивается с сопротивлением других крупных экономических и культурных центров, т. е. с набирающей силу периферией, что представляет собой более сложную задачу, чем консолидация западно-ориентированных государств. Америка по-прежнему является уникальной, но не абсолютной мировой державой: Ей не хватает контроля над Россией с ее огромными ресурсами, а также над Китаем с его огромным экономическим потенциалом.
В обвинении Запада в том, что посткоммунистическая Россия пытается возродить советскую империю, как раз и скрыта логика единственной сверхдержавы Америки. Согласно этой логике, иметь на планете две империи — это уже слишком. При этом часто забывают сказать о том, что после распада советского блока Российская Федерация больше не претендует на планетарную — коммунистическую — гегемонию. Концепция «Евразийского союза», которая подвергается большой критике на Западе, не направлена на создание планетарной империи, а лишь содержит в себе идею большого культурного пространства (kultureller Großraum).
Также Евразийство, которое Бжезинский представляет как опасную «историческую миссию для России», не претендует на роль новой империи. Евразийство как мировоззрение, по Бжезинскому, возникло не в постсоветскую эпоху. Впервые оно заявило о себе в 19 веке, но приобрело влияние в 20 веке как альтернатива советскому коммунизму и реакция на предполагаемый упадок Запада. Один из ведущих представителей Евразийства, князь Н.С. Трубецкой, заявлял, что «наша задача — создать совершенно новую культуру, свою собственную, которая не будет похожа на европейскую цивилизацию». Это послание, по словам Бжезинского, нашло своих сторонников в России после распада Советского Союза.
Бжезинский пишет: «С одной стороны, коммунизм осуждался как предательство по отношению к русской православной вере и особой, мистической русской идее, а с другой стороны, отвергались тенденция на вестернизацию, поскольку Запад, особенно Америка, считались коррумпированным, пагубными для русской культуры, склонные отрицать исторически и географически укоренившуюся претензию России на единоличный контроль над евразийской территорией. Евразийство получило академическую основу в работах историка, географа и этнографа Льва Гумилева, чьи книги «Средневековая Русь и Великая степь» и «Этнография» решительно отстаивали тезис о том, что Евразия является естественной географической средой для особого этноса русского народа, результатом исторического симбиоза русских и нерусских степных жителей, создавших культурно и духовно уникальную евразийскую идентичность. Гумилев предположил, что адаптация к Западу означала бы для русского народа потерю своей национальности и духовности». (15)
Несмотря на скептицизм Бжезинского, идея Евразийства продолжает развиваться и получает свое практическое воплощение в строительстве Евразийского экономического союза, теперь уже в рамках логики многополярного мира, когда незападные культурные большие пространства выбирают модернизацию без вестернизации и делают культуру двигателем экономического развития.
Таким образом, обвинение России в имперских амбициях напрямую связано с построением Америкой настоящей планетарной империи. Сильная и независимая Россия, которая становится еще сильнее с созданием Евразийского союза, безусловно, ставит под угрозу реализацию идеи англо-американского мирового господства. Поэтому любое стремление Российской Федерации стать сильной и суверенной должно быть в корне задушено.
Так что нарратив о «чистейшем» или о каком-либо другом российском империализме — это всего лишь очередной миф Запада, который на деле служит лишь для того, чтобы замаскировать реальные имперские претензии Америки, а по сути — дискриминировать и сдержать Россию. (Подробнее в Запад сам втягивает себя в затруднительное положение)
Формула распада империи
Более того, претензии Америки на мировое господство не свободны от логики развития империи, которую описывают Освальд Шпенглер в своем знаменитом трактате «Закат Европы» (1918) и Герфрид Мюнклер в книге «Империи: Логика мирового господства — от Древнего Рима до Соединенных Штатов» (2005).
В своей новой книге «Прощание с упадком» (2019), которую Герфрид Мюнклер написал вместе с Мариной Мюнклер, он еще раз раскрывает логику развития империи. При этом он опирается на трактат Эдварда Гиббона «Упадок и падение Римской империи» (1776), чтобы осветить внутренние механизмы упадка империи. Он пишет: «В изложении Гиббона, помимо подъема христианства, в упадке империи винят долгий мир и вслед за ним наступившее всеобщее процветание. … Наряду с этим Гиббон сформулировал нарратив, взятый британцами — на основе анализа гибели Римской империи — для самоутверждения. Он гласит: длительный мир и всеобщее процветание в империи как раз и подорвало волю римского народа к самоутверждению». (16)
Это позволяет сформулировать формулу падения империи. Любая империя, стремясь обеспечить мир и стабильность в своих обширных владениях, неизбежно способствует росту благосостояния на периферии, что в конечном итоге приводит к падению империи, поскольку периферия становится достаточно сильной и уверенной в себе, чтобы противостоять центру и освободиться от его диктата. Римскую империю можно назвать первой жертвой растущего благосостояния народов Европы: Она экономически и культурно изменила периферию, но в то же время пробудила населявшие ее народы и привела к их противостоянию против потерявшего силу центра.
Британцы хорошо усвоили этот урок и делали все для того, чтобы защитить свою империю от усиления колониальной периферии и новых возможных соперников. Это склоняло Англию к постоянной войне: сначала против испанской Армады, затем против наполеоновской Франции, затем против стремящихся к независимости Соединенных Штатов Америки, затем против поднимающейся Германии, затем против России под названием «Большая игра». В поисках баланса между миром и войной Англия пыталась избежать судьбы Римской империи.
Но британское военно-политическое самоутверждение, как мы знаем, так и не спасло Британскую империю от гибели: ее конец ознаменовался освободительным движением в колониях, характеризуя рост самосознания населявших их народов. Далеко не последнюю роль в этом процессе сыграла борьба Северной Америки за свою независимость от Британской империи. Можно сказать, что Европа положила основу для социально-экономического роста Америки и других колоний, подготовив тем самым почву для гибели Британской империи.
«Безальтернативность» господства Америки
По мнению Бжезинского, мировое могущество Америки не только уникально, но и безальтернативно. Ее статус ведущей мировой державы вряд ли сможет оспорить в обозримом будущем какой-нибудь новый претендент. Ни одно государство в мире не сможет сравниться с США в четырех ключевых областях власти (военной, экономической, технологической и культурной), которые все вместе и определяют решающую глобальную роль государства. Если Америка сознательно или невольно откажется от своего лидерства, то единственной реальной альтернативой этому станет в обозримом будущем международная анархия.
Бжезинский пишет: «Рассматривая Америку в этом свете, можно с полным правом утверждать, что она, как выразился президент Клинтон, является «незаменимой нацией» для всего мира. В этом и заключается факт неизбежности в противостоянии всемирной анархии. Разрушительные последствия демографического взрыва, миграции бедных, быстро ускоряющейся урбанизации, этнической и религиозной вражды и распространения оружия массового уничтожения будут неуправляемыми, если существующие рамки геополитической стабильности рухнут. Без сдерживающего и целенаправленного вмешательства Америки силы глобального беспорядка вскоре могут перехватить доминирование на международной арене. Учитывая геополитическую напряженность, существующую сегодня не только в Евразии, но и во всем мире, такой сценарий вполне возможен». (17)
Если коротко, то без американского господства мир утонет в глобальной анархии. Для подтверждения этого тезиса Бжезинский опирается на высказывание своего коллеги-политолога Сэмюэля П. Хантингтона: «Без доминирования США в мире будет больше насилия и беспорядка и меньше демократии и экономического роста, чем если бы это было при подавляющем влиянии США в формировании международной политики. Поддержание американского превосходства имеет центральное значение как для благополучия и безопасности американцев, так и для свободы, демократии, экономики свободного рынка и международного порядка в мире.» (18)
Война или мир? Дилемма планетарной империи
Но, реализуя концепцию планетарной империи, Америка сталкивается с той же дилеммой, что и ее предшественница Британия: найти баланс между миром и войной. С одной стороны, Запад говорит о мире, опираясь на европейскую традицию в поиске вечного мира на земле. Для Бжезинского стабильность и мир также являются главной целью его концепции, которую он представил как возможное создание Трансъевразийской системы безопасности (TESS). Мирное соглашение о безопасности должно было включать Китай и Японию (которые по-прежнему будут связаны с США двусторонним пактом безопасности), в дополнение к расширенному НАТО, связанному с Россией хартией о сотрудничестве. Но для этого прежде надо расширить НАТО на Восток, а потом интегрировать Россию в более крупную структуру регионального сотрудничества. Америка, Европа, Китай, Япония, Российская Федерация, Индия и, возможно, еще несколько стран могли бы тогда вместе составить ядро той межконтинентальной системы безопасности, о которой мечтал Бжезинский. Если TESS однажды состоится, то Америка постепенно сможет освободится от части своего бремени, даже если она будет продолжать играть решающую роль в качестве стабилизирующей силы и арбитра в евразийских делах. Поэтому Америка — не только первая и единственная настоящая сверхдержава, но, возможно, и последняя. (19)
С другой стороны, США все больше втягиваются в перманентную войну, чтобы избежать участи Римской и Британской империи, находясь в конфликте с набирающей силу периферией. Можно сказать, что Запад, заложив основу экономических преобразований на постсоветском пространстве и прежде всего в Российской Федерации, подготовил почву для своего падения. Есть ли у Запада под руководством Америки шансы в долгую единолично управлять миром — большой вопрос. Чем дольше в мире будет царить мир, тем быстрее периферия станет еще более сильной — с готовностью противостоять Западу. Это вынуждает единственную сверхдержаву, Америку, активно, даже воинственно, защищать свое планетарное превосходство, независимо от того, как это называется: продвижение демократии, борьба с терроризмом или устранение авторитарных режимов. Длинная череда войн и конфликтов за последние 30 лет, в которых участвовали и участвуют Америка и НАТО, является ярким тому подтверждением.
У США действительно нет выбора: как победитель в Холодной войне и единственная оставшаяся сверхдержава, Америка вынуждена объявить постоянную войну периферии, чтобы реализовать свою концепцию мирового господства, пусть даже во имя будущего мира и преодоления предполагаемой анархии.
Это ведет к тотальной войне, как показал Нильс Вербер в книге «Геополитика для начинающих» (2014) на примере тотальной войны беспилотников Америки против террористических организаций, опираясь при этом на размышления Карла Шмитта о войне и мире. Он пишет: «Тотальная война приобретает здесь буквальный смысл, когда война охватывает все, включая территории, ресурсы, средства войны, каждого потенциального противника или его сторонника. … Нет пространства, свободного от нападения (террористов и антитеррористических операций). Нет пауз, когда оружие находится в состоянии покоя. Поэтому больше нет мира и нет места, где господствовали бы мир, безопасность и порядок. Этому глобальному конфликту нет конца и в нем нет безопасных убежищ. Ни одно из государств не в состоянии исключить угрозу со стороны террористов на своей территории. Поэтому все усилия по предотвращению террористических угроз идут рука об руку с демонтажем суверенитета национальных государств.» (20)
То, что мир постепенно скатывается к тотальной войне, уже ни у кого не вызывает сомнения. Глобальная борьба со злом, которую затеял Вашингтон, влечет за собой целую серию мировых конфликтов.
Россия в роли Катехона
В своей работе «Земля и море» Карл Шмитт сравнивает некоторые периоды истории с понятием «Катехон». Один из примеров он связывает с Византией. После того как вандалы, сарацины, викинги и норманны вырвали морское превосходство из рук угасающей Римской империи, арабы после нескольких неудач завоевали Карфаген (698 год) и основали новую столицу Тунис. «Так началось их многовековое господство в западном Средиземноморье. Византийская империя как восточная часть Римской империи, управляемая из Константинополя, была прибрежной империей. Она по-прежнему имела сильный флот и владела таинственным средством борьбы под названием греческий огонь. Но она вынуждена была постоянно обороняться. Тем не менее, будучи морской державой, она смогла добиться того, чего не смогла достичь империя Карла Великого — чисто сухопутная держава; она была настоящим «Сдерживателем», «Катехоном», как ее называют по-гречески; она «держалась» против ислама в течение многих веков, несмотря на свою слабость, и тем самым не позволила арабам завоевать всю Италию. В противном случае Италия была бы включена в исламский мир, как это произошло с Северной Африкой, с уничтожением древней христианской культуры. В результате крестовых походов в христианско-европейском регионе позже возникла новая морская держава: Венеция». (21)
В 21-ом веке Запад под предводительством Америки получил шанс завершить переход к планетарному единству. Но история вновь расставляет интриги с Катехоном. Она ставит Россию в положение нового Катехона, который должен отодвинуть «конец истории» и подготовить переход к новому миропорядка. Это соответствует логике многополярного мира Хантингтона, когда большие культурные пространства (цивилизации) перенимают роль важнейших актеров мировой истории и устанавливают свой, не связанный с американскими амбициями мировой порядок.
Россия — это на сегодня единственная страна, которая в силу своих энергетических и других ресурсов, огромной территории и наличия атомного потенциала, делающих ее идеальной автаркией, способна от имени периферии противостоять центру, то есть Соединенным Штатам Америки. Свидетельство тому — успешное преодоление Россией всех мыслимых и немыслимых санкций Запада, более того, использование этих санкций для более эффективного развития своей собственной промышленности, подтверждая старую русскую поговорку: «Чем хуже, тем лучше».
Развитие сверхсовременного гиперзвукового оружия, которое делает бесполезными все системы обороны и гарантирует неотвратимость ответного удара, дает надежду на то, что принцип военного, прежде всего ядерного равновесия, который господствовал в годы Холодной войны и оберегал мир от ядерной катастрофы, также и сегодня предотвратит переход конфликта между Западом и Россией в тотальную, а значит, в ядерную войну, независимо от всех возможных вариантов развития украинского конфликта. В этом, собственно, и заключается главная «Миссия Россия» как нового Катехона.
2. Schmitt, Carl: Der Nomos der Erde im Völkerrecht des Jus Publicum Europaeum, Duncker&Humbolt GmbH, Berlin, 5. Auflage 2011, S. 21.
3. Scholl-Latour, Peter: Rußland im Zangengriff. Putins Imperium zwischen Nato, China und Islam, Ullstein Buchverlage GmbH, Berlin 2007, S. 317.
4. Gabriele Krone-Schmalz, Eiszeit. Wie Russland dämonisiert wird und warum das so gefährlich ist, Verlag C.H. Beck, München 2017, S. 65-66.
5. Ebenda, S. 66, 68-70.
6. Schmitt, Carl: Land und Meer, Erste Auflage 1919, Dritte Auflage 1968, Duncker & Humbolt, Berlin, 1968, S.76.
7. Ebenda, S. 25, 36-37.
8. Ebenda, S. 40-42.
9. Land und Meer, 39, 96.
10. Ebenda, S. 86-87.
11. Ebenda, S. 96.
12. Ebenda, S. 100-101.
13. Brzezinski, Zbigniew: Die einzige Weltmacht. Amerikas Strategie der Vorherrschaft, Kopp Verlag, 6. Auflage März 2019, S. 40, 237.
14. Ebenda, S. 37.
15. Ebenda, S. 140.
16. Münkler, Herfried und Marina: Abschied vom Abstieg. Eine Agenda für Deutschland, Rowolt-Berlin Verlag, 2019, S. 138, 140.
17. Brzezinski, Zbigniew: Die einzige Weltmacht. Amerikas Strategie der Vorherrschaft, Kopp Verlag, 6. Auflage März 2019, S. 238.
18. Ebenda, S. 46-47.
19. Ebenda, S. 10, 16, 254-255.
20. Werber, Niels: Geopolitik zur Einführung, Junius Verlag GmbH, 2014, S. 151-153.
21. Ebenda, S. 80.
