Хантингтон демонстрирует это на примере Восточной Азии, чей подъем подпитывался впечатляющими темпами экономического роста. По его мнению, экономическое развитие Восточной Азии началось в Японии в 1950-х годах, и какое-то время Япония рассматривалась как великое исключение из правил для незападных стран, которые успешно модернизировались и развивались экономически. Процесс экономического развития перекинулся на «четырех тигров» (Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Сингапур), затем на Китай, Малайзию, Таиланд и Индонезию, а в настоящее время затрагивает Филиппины, Индию и Вьетнам. Таким образом, Япония больше не является исключением — исключением становится вся Азия. (1)
Однако процесс модернизации в Восточной Азии начался в середине XIX века, когда Запад навязал себя Китаю и Японии. Небольшие интеллектуальные меньшинства в обеих странах выступали за полный отказ от своей традиционной культуры и ее основательную вестернизацию. Однако этот курс не мог быть ни оправдан, ни реализован. В результате правящие элиты обеих стран выбрали реформистскую стратегию. Вместе с Реставрацией Мэйдзи к власти в Японии пришла динамичная группа реформаторов, которые изучили и позаимствовали западные методы, практики и институты и запустили процесс японской модернизации. Однако они делали это таким образом, чтобы не затрагивать западное содержание традиционной японской культуры, которое во многом способствовало модернизации и позволило Японии узаконить свой империализм 1930-1940-х годов, ссылаясь на элементы этой культуры. В Китае же пришедшая в упадок династия Цин не смогла успешно адаптироваться к натиску Запада. Китай был побежден, эксплуатировался и унижался Японией и европейскими державами. (2)
После Второй мировой войны японцы пережили полное культурное смятение. Проигрыш в войне стал абсолютным шоком для системы. Некоторые считали все то, что было связано с Западом, и в частности с победившими США, за хорошее и желанное. Таким образом, Япония пыталась подражать США, так же как Китай подражал Советскому Союзу. Однако в 1980-х годах японцы отстранились от западных образцов для подражания и убедили себя в том, что источник их успеха лежит в их собственной культуре. На пике экономического успеха Японии в конце 1980-х годов японские добродетели превозносились в противовес американским порокам. Японская политика в период культурного возрождения в конце XX века заключалась в том, чтобы «дистанцироваться от Америки и повернуться лицом к Азии». (3)
В Китае в конце XX века конфуцианство прославлялось как источник китайского прогресса. Конфуцианство также стало коньком Ли Куан Ю, который видел в нем источник успеха Сингапура. В начале 1990-х годов азиатский триумфализм нашел новое выражение в том, что можно назвать «сингапурским культурным наступлением». Начиная с Ли Куан Ю и позже ведущие сингапурские деятели провозглашали подъем Азии по отношению к Западу и превозносили достоинства азиатской, в основном конфуцианской культуры, которой был обязан этот успех — порядок, дисциплину, сплоченность семьи, трудолюбие, коллективизм, воздержание, — в противовес несдержанности, лени, индивидуализму, преступности, низкому уровню образования, пренебрежению к авторитетам и «оскотинившемуся уму», которые были ответственны за упадок Запада. По мнению авторов азиатской весны, чтобы конкурировать с Востоком, США следует «переосмыслить основные предпосылки своего социального и политического устройства и воспользоваться возможностью поучиться кое-чему у азиатских обществ». (4)
Поэтому азиаты убеждены, что их экономический успех — это, по большому счету, продукт азиатской культуры, которая превосходит культуру упадочного в культурном и социальном плане Запада. Успешное экономическое развитие, в свою очередь, порождает уверенность в себе и чувство собственного достоинства у тех, кто это развитие обеспечивает и получает от него выгоду. Богатство, как и власть, рассматривается как доказательство добродетели, как демонстрация морального и культурного превосходства. Чем более успешными они становились в экономическом плане, тем меньше восточные азиаты стеснялись подчеркивать самобытность своей культуры и превосходство своих ценностей и образа жизни над ценностями и образом жизни Запада и других обществ. Культурный ренессанс, усиленный экономическим успехом Азии, выражается в растущем акценте как на особой культурной самобытности отдельных азиатских стран, так и на общности, отличающей азиатскую культуру от западной. (5)
1. Huntington, Samuel P.: Kampf der Kulturen. Die Neugestaltung der Weltpolitik im 21. Jahrhundert, Wilhelm Goldmann Verlag, 2002, S. 156-157.
2. Ebenda, S. 159-160.
3. Ebenda, S. 159-163.
4. Ebenda, S. 159-165.
5. Ebenda, S. 157-158, 164.