Тем самым Хантингтон демонстрирует свой оптимизм. Он считает, что постепенный упадок Запада, начавшийся в начале XX века, может продолжаться еще десятилетия или даже столетия. Запад может даже пережить период обновления, подтвердив свое влияние на мировые дела и утвердив свою позицию в качестве ведущей культуры, которую другие культуры могут вновь взять за образец для подражания. (1)
Речь идет о двух преобладающих представлениях о могуществе Запада по отношению к другим культурам. С одной стороны, существует непреодолимая, триумфальная, почти тотальная вера в доминирование Запада. Будучи единственной оставшейся после распада Советского Союза сверхдержавой, США вместе с Великобританией и Францией принимают ключевые решения по вопросам политики и безопасности; вместе с Германией и Японией они принимают ключевые решения по экономическим вопросам. Запад — единственная культура, способная влиять на политику, экономику и безопасность всех остальных культур и регионов. Общества, принадлежащие к другим культурам, обычно могут достичь своих целей и интересов только в том случае, если убедят западные державы поддержать их. (2)
Другое представление о Западе совершенно иное. Это представление о культуре, находящейся в упадке, чья доля в глобальной политической, экономической и военной мощи уменьшается по сравнению с другими культурами. Победа в Холодной войне принесла Западу не триумф, а истощение: он страдает от низкого экономического роста, безработицы, огромных государственных долгов, падения трудовой морали, низких процентных ставок по сбережениям, а во многих странах, включая США, — от социальной дезинтеграции, наркотиков и преступности. Экономическая мощь все больше перемещается в Восточную Азию, за которой последуют ее военная мощь и политическое влияние. Готовность других обществ принимать диктат или морализаторство Запада иссякает так же быстро, как и уверенность Запада в себе и его стремление доминировать. (3)
Центральной проблемой в отношениях между Западом и остальными странами, по мнению Хантингтона, является несоответствие между усилиями Запада, особенно Америки, по продвижению универсальной западной культуры и его сокращающимися возможностями сделать это. Запад пытается и будет пытаться утвердить свое превосходство и защитить свои интересы, определяя их как интересы «мирового сообщества». Но этим словом Запад лишь прикрывает свое стремление оправдать те действия, которые направлены на сохранение интересов США и других западных держав в мировой политике.
Сегодня Запад, например, пытается интегрировать экономики незападных обществ в глобальную экономическую систему, в которой он доминирует. Через МВФ и другие международные экономические институты Запад продвигает свои экономические интересы и навязывает другим странам экономическую политику по своему усмотрению. В 1990-х годах экономическое развитие вызвало экономическую эйфорию у многих наблюдателей, которые видели Восточную Азию и весь Тихоокеанский бассейн связанными в постоянно расширяющейся торговой сетью, которая будет гарантировать мир и гармонию между странами. Этот оптимизм был основан на весьма сомнительном предположении, что торговля является неотторжимым фактором мироустройства. Однако это не так. Экономический рост порождает политическую нестабильность внутри страны и между странами, поскольку изменяет баланс сил между странами и регионами. Экономическая торговля приводит к конфликту между людьми, а не к гармонии. Торговля между странами приносит прибыль, но также и конфликты. (4)
То, что является универсализмом для Запада, является империализмом для остального мира. По мере того как азиатские и мусульманские культуры будут все больше претендовать на свою глобальную значимость, тем больше для Запада будет иметь значение его связь с универсализмом и империализмом. Западный универсализм опасен, потому что может привести к большой межкультурной войне между основными государствами, и опасен для Запада, потому что ведет к поражению Запада. (5)
Хантингтон спрашивает: какой из этих двух противоречивых образов места Запада в мире — от эйфории до истощения — соответствует реальности? Его ответ: оба. В настоящее время Запад доминирует в мире и будет оставаться первым номером по силе и влиянию в течение всего XXI века. Но баланс сил между культурами постепенно, неумолимо и фундаментально будет меняться. Решающий вопрос для Запада заключается в том, способен ли он — помимо внешних вызовов — остановить и обратить вспять внутренние процессы упадка. Может ли Запад обновить себя, или же продолжающееся внутреннее гниение просто ускорит его гибель и/или подчинение другим, более динамичным в экономическом и демографическом отношении культурам? (6)
Для Хантингтона самыми важными вопросами являются не экономика или демография, а проблемы морального разложения, культурного самоубийства и политической разобщенности Запада. Он отмечает, что в США возникла непосредственная и более опасная проблема. В прошлом национальная идентичность американцев определялась в культурном плане их принадлежностью к западной культуре, а в политическом — основными постулатами американского вероучения, к которым присоединялось большинство американцев: свобода, демократия, индивидуализм, равенство перед законом, уважение к Конституции и частной собственности.
В конце XX века некоторые аспекты американской идентичности подвергались постоянным нападкам со стороны небольшого, но влиятельного меньшинства интеллектуалов и публицистов. Во имя мультикультурализма они нападали на отождествление США с западной культурой, отрицали существование общей американской культуры и пропагандировали расовую, этническую и другие субнациональные культурные идентичности и группировки. Они осудили то, что в одном из своих докладов назвали «систематическим перекосом в пользу европейской культуры и ее производных» в образовании. Осудили они и «преобладание монокультурной европейско-американской перспективы». Тенденция к мультикультурализму также нашла свое выражение в различных законах. В 1990-х годах, сразу после окончания Холодной войны, администрация Клинтона сделала поощрение мультикультурного разнообразия одной из своих главных целей: поощрение разнообразия вместо единства народа. (7)
Мультикультуралисты бросают вызов еще одному центральному элементу американского вероучения, заменяя права отдельных людей правами групп, которые, по сути, определяются расой, этнической принадлежностью, полом и сексуальными предпочтениями. Но отказ от американского культурного кредо означает конец Соединенных Штатов Америки. На практике это также означает конец западной культуры. Сможет ли Запад объединиться политически и экономически, зависит, таким образом, от того, подтвердят ли США свою идентичность как западной нации и определят свою глобальную роль как ведущей страны западной культуры. Внутри страны это означает отказ от сладких песен мультикультурализма, вызывающих лишь конфликты внутри общества. (8)
Хантингтон также отвергает широко распространенное на Западе представление о том, что культурное разнообразие — это исторический курьез, который вскоре будет искоренен появлением общей, ориентированной на Запад, англоязычной мировой культуры, формирующей наши базовые ценности. Теперь его общий прогноз относительно будущего Запада стал более ясным. Он пишет: «Выживание Запада зависит от того, утвердят ли американцы свою западную идентичность, а жители Запада примирятся с тем, что их культура уникальна, но не универсальна, и объединятся для обновления и защиты этой культуры от вызова со стороны незападных обществ». Он связывает будущее мира и цивилизации со способностью ведущих политиков и интеллектуалов основных мировых культур понимать и сотрудничать друг с другом.
Хантингтон подкрепляет свой призыв к сильным мира сего — каким бы утопичным он ни выглядит — заявлением, которое можно определить как формулу мирной мировой политики в будущем. Он пишет: «В грядущую эпоху, чтобы избежать больших войн между цивилизациями, основным государствам придется воздерживаться от вмешательства в конфликты других цивилизациях. Это истина, которую некоторым государствам, особенно США, будет трудно принять. Этот принцип сдерживания… является первой предпосылкой мира в многокультурном, многополярном мире». (9)
1. Huntington, Samuel P.: Kampf der Kulturen. Die Neugestaltung der Weltpolitik im 21. Jahrhundert, Wilhelm Goldmann Verlag, 2002, S. 496.
2. Ebenda, S. 117.
3. Ebenda, S. 118.
4. Ebenda, S. 291-292, 350.
5. Ebenda, S. 512.
6. Ebenda, S. 119, 499.
7. Ebenda, S. 500, 502.
8. Ebenda, S. 503-507.
9. Ebenda, S. 519, 522, 531.