Ганс-Дитрих Геншер пишет в своем предисловии к книге Бжезинского: «По мнению Збигнева Бжезинского, самоощущению Америки как демократической державы соответствует не стремление к глобальной монополии, а сотрудничество с другими государствами и группами государств в интересах глобальной стабильности». Согласно видения Бжезинским будущего, сопутствующая стабильность в конечном итоге окрепнет, возможно, в начале следующего столетия, и будет встроена в трансъевропейскую систему безопасности (TESS). В это соглашение о безопасности, помимо расширенного НАТО, связанного с Россией хартией о сотрудничестве, должны войти Китай и Япония.
Но для этого необходимо сначала расширить НАТО и в то же время интегрировать Россию в более крупную структуру регионального сотрудничества в области безопасности. Америка, Европа, Китай, Япония, Российская конфедерация, Индия и, возможно, несколько других стран могли бы вместе составить ядро такой более организованной трансконтинентальной системы. Бжезинский пишет: «Если TESS однажды появится, Америка постепенно освободится от части своего бремени, хотя и продолжит играть решающую роль в качестве стабилизирующей силы и арбитра в евразийских делах. Именно поэтому Америка является не только первой и единственной настоящей сверхдержавой, но и, возможно, последней». (1)
Наиболее важным для Бжезинского является метод, с помощью которого Америка должна играть на евразийской шахматной доске. Прежде всего надо учитывать территориальный размер Евразии. Бжезинский пишет: «Этот мегаконтинент просто слишком велик, слишком густо населен, разнобразен в культурном отношении и включает слишком много исторически амбициозных и политически энергичных государств, чтобы подчиниться даже самой успешной в экономическом и выдающейся в политическом отношении мировой державе. Это обусловливает большое значение геостратегического мастерства, тщательно избранного и очень взвешенного размещения американских ресурсов на огромной евразийской шахматной доске». (2)
С другой стороны, необходимо учитывать то, что Америка — демократическая страна. Бжезинский пишет: «Фактом является также то, что Америка слишком демократична дома, чтобы быть диктатором за границей. Это ограничивает применение американской мощи, особенно ее возможность военного устрашения.» Бжезинский утверждает: «Демократия враждебна имперским амбициям». Третий момент — ядерное оружие. Бжезинский пишет: «Ядерные вооружения существенно ослабили полезность войны как инструмента политики или даже угрозы. Растущая экономическая взаимозависимость государств делает политическое использование экономического шантажа менее успешным. Таким образом, маневрирование, дипломатия, создание коалиций, кооптация и очень взвешенное применение политических козырей стали основными составными частями успешного осуществления геостратегической власти на евразийской шахматной доске». (3)
* * *
Так хорошо, как хотелось бы. Но понадобилось всего несколько лет, чтобы полностью похоронить благие намерения Бжезинского. Переломным моментом стала война в Югославии в 1999 году. С тех пор приоритетом американской политики стало уже не осторожное, тщательно отобранное и очень осмотрительное применение американских ресурсов, а конкретное использовании санкций и войной силы в качестве политического инструмента.
Существует достаточно много размышлений и экспертных мнений по вопросу о том, почему прекрасное видение Бжезинским будущего так быстро провалилось. Конечно, можно вспомнить древнее изречение: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Можно вспомнить, что добрый, но строгий папа остается добрым лишь до тех пор, пока его слушаются. Не только Россия, но и другие страны достаточно быстро разобрались в том, что могут означать благие намерения новой мировой супердержавы. Да и простейшая формула взлета и падения империи свидетельствует о том, что привлекательность американского образа жизни и американской идеи мира во всем мире не долго оставались незыблемыми. Сама по себе эта привлекательность, сыгравшая важнейшую роль в развале социалистического блока, уже не срабатывает, ее все чаще приходиться утверждать принудительно.
Самое время вспомнить о сложных отношениях между логикой западных ценностей ценностей и логикой западной власти, о чем, например, говорит известный знаток западной демократии, немецкий историк Генрих Август Винклер. Для Винклера история современного Запада — это «история противоречий и несовпадений по времени». Он объясняет: «Ни разу не было полной гармонии между проектом и практикой. Напротив, история современного Запада всегда была историей грубых нарушений принципов, провозглашенных в конце XVIII века, чередой конфликтов между нормами и интересами, выражением неразрешимого противоречия между логикой ценностей и логикой власти». (4)
Тем самым в своих рассуждениях о развитии Запада Винклер объединяет логику ценностей и логику власти, которые никогда не были в полной гармонии. На стороне логики ценностей — неотъемлемые права человека, разделение властей, верховенство закона, народный суверенитет и многие другие достижения демократии. Логика власти, с другой стороны, напоминает нам о народах, подвергшихся европейскому колониальному господству, о насильственной депортации африканских рабов в Америку, о гражданских и мировых войнах, об эксплуатации человека человеком и о многих других, в основном ужасных аспектах мировой истории.
Но для Винклера история современного Запада — это еще и «история самокритики и самокоррекции, то есть процессов обучения», которые превратили нормативный проект Запада в нормативный процесс. В этом кроется большая доля оптимизма Винклера и его вера во внутреннюю силу логики западных ценностей, которая всегда может исцелить и исправить произвол логики власти. По мнению Винклера, XX век является тому примером: нормативному проекту Запада бросили вызов две радикальные стороны — левая и правая, — но он выдержал обе атаки и доказал свою способность извлекать уроки из истории.
По мнению Винклера, XXI век также должен стать для Запада историей обучения. Это означает, что Запад, как победитель в Холодной войне, должен научиться согласовывать практику своей власти с основными принципами своего нормативного проекта, то есть применить свои демократические ценности к новому построенному миру. Иначе его проект потеряет статус прогрессивного процесса. Это совершенно новая, беспрецедентная задача для Запада: он должен построить еще более свободный, мирный и гуманный мировой порядок на руинах великих битв XX века. В 1990-е годы, сразу после распада Советского Союза, эйфория была очень велика. Казалось, что вся идеологическая, политическая и экономическая борьба в мире закончена: либерализм победил двух своих соперников — фашизм и большевизм; неолиберальная модель свободной рыночной экономики подтвердила свою эффективность в борьбе с социалистической плановой экономикой; западная либеральная демократия была признана лучшей политической системой, не имеющей альтернативы.
Удастся ли Западу превратить свой нормативный проект в нормативный процесс в XXI веке — вот ключевой вопрос сегодняшнего дня. Конфликт между логикой ценностей и логикой власти разгорается с новой силой, но его затмевает геополитический спор между двумя видениями будущего — при доминировании единственной сверхдержавы Америки и при балансе сил быстро растущих новых мировых держав. В этом и заключается дилемма будущего: будет ли мир однополярным или многополярным. Главным оппонентом Бжезинского в этой дилемме стал его коллега Сэмюэл Хантингтон, который в своей книге «Столкновение цивилизаций» (1996) предсказал глобальное столкновение цивилизаций, превращая видение Бжезинского в простую иллюзию.
Но в видении будущего Бжезинским есть еще один, теперь уже внутренний конфликт, который ведет к размышлениям Карла Шмитта о системе гегемонистского равновесия. Реализуя идею стабильного, мирного и демократического мирового порядка под американским господством, Бжезинский делает ставку на создание международных институтов и партнерских структур под эгидой США. Это более долгосрочная цель, «лежащая в основе глобального участия Америки: а именно, создание прочной основы глобального геополитического сотрудничества». Создание Трансевразийской системы безопасности (TESS) также является частью этой работы. Бжезинский добавляет: «Эта сеть многонационального сотрудничества и организаций (неправительственных и часто транснациональных по своему характеру) уже создает неформальную мировую систему, которая сама по себе способствует более институционализированному и тесному глобальному сотрудничеству». (5)
Однако хорошо функционирующая глобальная структура в условиях американского доминирования может быть построена только на основе гегемонистской системы равновесия. Только в рамках этой системы единственная американская сверхдержава по-прежнему может утверждать свое имперское превосходство в новых международных институтах, которые она продвигает. Система равновесия по образцу Jus Publicum Europaeum или биполярного мирового порядка лишают Америку такой возможности. Что уж говорит о многополярном мире. Таким образом, речь идет о судьбе концепции, о сохранении статус-кво Америки как сверхдержавы. Ожидать, что в такой ситуации Америка поведет себя как джентльмен, было бы просто наивно. Именно это Америка и доказывает в последнее время.
Теперь более понятно стремление США реформировать ООН: в праве вето еще сохраняются остатки биполярного мироустройства, мешающего Америке окончательно перейти к системе гегемонистского равновесия и стать «геополитическим центром совместной ответственности за мирное мировое господство». Бжезинский пишет: «Продолжительная стадия постепенного расширения сотрудничества с ведущими евразийскими партнерами, стимулируемого и регулируемого Америкой, может также способствовать подготовке предварительных условий для усовершенствования существующих и все более устаревающих структур ООН. Тогда при очередном распределении обязанностей и привилегий можно будет учесть новые реалии расстановки сил в мире, столь изменившиеся с 1 945 года». (6)
Однако гегемонистская система равновесия — это тоже система, которая теоретически может принести миру стабильность и мир. Но это зависит от того, насколько серьезными и убедительными будут усилия Америки, особенно в свете борьбы западных ценностей против произвола западной власти. Мировая общественность должна быть уверена в благих намерениях Америки. К сожалению, пока Соединенные Штаты и их союзники плохо справляются с этой задачей. В любом случае Россию они уже потеряли: после шока девяностых годов вернуть россиянам веру в благие пожелания Запада уже никогда не удастся.
1. Brzezinski, Zbigniew: Die einzige Weltmacht. Amerikas Strategie der Vorherrschaft, Kopp Verlag, 6. Auflage März 2019, S. 10, 16, 254-255.
2. Ebenda, S. 52.
3. Ebenda, S. 52, 53.
4. https://www.cicero.de/kultur/heinrich-august-winkler-westen-usa-europa-fluechtlingspolitik
5. Brzezinski, Zbigniew: Die einzige Weltmacht, S. 260, 262.
6. Ebenda, S. 261.